СОЕДИНЯЮЩИЙ СЕРДЦА
Автор – Besenok.
******************************************************************
В душном, пряном полумраке гнуться, трепещут желтые огоньки двух десятков свечей, мешая свет с тенью на высокой постели. Где тело льнет к телу, ластиться, то бесстыдно прижимаясь, то отдалясь. Руки и губы одного, в немом согласии ласкают второго, что шумно, с присвистом дыша, вольготно раскинулся на сбитых простынях. Первый спускается все ниже, но медленно, слишком медленно и его подстегивают нетерпеливым стоном:
- Быстрее!
Чувственный танец продолжается, но лежащий внизу не желает ждать. Он хватает ласкающего его за волосы, принуждая остановиться и поднять голову.
- Я сказал – быстрее!
Послушный кивок, насколько позволяет стиснувшая его рука, и пальцы неохотно разжимаются. Руки падают вниз, мнут, комкают простынь, чтобы на пике удовольствия вновь схватить за волосы подарившего его. Вжать в себя до упора, вздернуть наверх, вглядеться в него, мокрого, тяжело дышащего, торопливо сглатывающего. Ждущего новых приказов.
И повторить, в сотый раз:
- Ты – мой! Мой, мой, мой! Телом, мыслями своими и душей, ты – мой. Ты будешь делать то, что Я хочу, так как Я хочу. Потому что ты – мой!
И тихое эхо ответа.
- Я твой…
***
Гвейлин стоял на маленьком балкончике, выходящем прямо на заснеженное горное плато. На черном шелке неба, наконец, появилась Санна - третья луна, сообщая всем, кто ее видит, что ночь перешла срединную границу.
Скоро Седабийса, поворотная ночь, когда все три луны станут идеально круглыми. Боги, и это здесь называют весной, - Гвейлин подставил ладонь и поймал падающую звездочку снежинки. Множество ее сестричек уже медленно умирало на его волосах и ресницах, но закутанный только в пушистое меховое покрывало лесной эльф не чувствовал холода.
Разве может быть холодно телу, когда замерзло сердце? Нет…
Выдохнув облачко белого пара, Гвейлин вновь посмотрел вверх. Все три жемчужины лун словно подмигнули ему в ответ.
Седабийса. В эту ночь будет ровно полгода, как я приехал сюда. Всего лишь полгода. А мне казалось – вечность. Как же здесь тянется время… оно, наверное, тоже замерзло. Или ему просто скучно. Скучно…как и все здесь.
Сама поездка в горы оказалась скучной. Вместо того чтобы отгонять грустные мысли Беталбийз наоборот возвращали их и с утроенной силой. Дальвен – легендарный город ледовых эльфов, вырубленный прямо в скале, а снаружи причудливой вязью башен и галерей повторяющий очертания гор, приелся через две недели. А сами ледовые эльфы оказались до скуки похожими на людей. Первое время Гвейлину приходилось, чуть ли не напоминать себе, что перед ним – эльфы. Синеглазые и белокурые ледовые красавцы даже телосложением от поколения к поколению все более приближались к человеческому – тяжелому и мускулистому. Волосы они безжалостно стригли, не позволяя им падать ниже талии, а некоторые, к немалому изумлению Гвейлина отстригали их аж по лопатки и ходили, как ни в чем не бывало, будто бы так и надо.
И убранство комнат – тяжелая, скорее практичная, чем удобная мебель, обилие шкур, ковров, меховых покрывал, жаркое пламя очагов – как это было похоже на человеческие замки и как непривычно видеть здесь хозяевами эльфов.
Такая «очеловеченность» резко контрастировала со строгим, почти болезненным соблюдением обычаев, многие из которых уже давно были забыты или смягчены в лесах и на равнинах.
Они цепляются за старые обычаи, словно это может сделать их более эльфами, чем они есть на самом деле. Смешно. По-человечески смешно…и скучно.
Однако с таким положением дел необходимо было считаться и если «официальная» часть миссии не доставляла Гвейлину особых хлопот – из-за тщательного соблюдения протокола многие вещи стали куда проще, - то при личном общении ему пришлось вспоминать многое из того, что было уже не в ходу в Калойканте.
И вспоминать это пришлось, чуть ли не с первых дней пути.
Салавди хотел его. Все в наместнике Дальвен: слова, жесты, взгляды - буквально кричало об этом, но…хоть Гвейлин и был уверен, что Салавди если не позовет его к себе, то придет сам, этого не произошло. И только подъезжая к Беталбийз, он понял почему. Ему давали возможность решить. Еще один древний обычай – ты не волен решать за другого и принуждать его жить той жизнью, что ты ему выбрал. Решай за себя.
Эту формулу знали все, но никто уже давно не пользовался ей буквально, понимая, что эльф иногда был просто не в состоянии решить сам или нуждался в помощи при принятии решения. Ледовые эльфы считали иначе. Надис Салавди все для себя решил. И недвусмысленно дал понять о своих желаниях. Очередь была за Гвейлином, и когда он вступил под своды Дальвен, это негласно посчиталось за согласие.
И в первую же ночь наместник позвал Гвейлина к себе. Тот был готов к такому повороту событий и потому ничуть не удивился, когда Надис с порога попросил его заплести волосы в косу.
- А то мешать будут, - лаконично объяснил Салавди.
Это было странно – ложиться в постель с кем-то к кому не испытываешь ни любви, ни ненависти, ни даже отвращения, вообще ничего. Просто соприкосновение тел.
Салавди оказался скуп на ласки, что Гвейлина вполне устраивало. Прелюдия ограничилась тем, что лесного эльфа перевернули на живот, смазали и слегка растянули пальцами. Когда Гвейлин перестал вздрагивать в ответ на каждый толчок чужой плоти внутри себя, Салавди повернулся на бок, увлекая его за собой, и чуть откинулся на спину. В этой позе, как позже выяснилось, одной из любимых ледовым эльфом, Гвейлин чувствовал вторжение гораздо острее. Он стиснул зубы и постарался не дергаться. Салавди пробормотал что-то одобрительное и стал ласкать его рукой.
Я даже кончил тогда, - равнодушно вспомнил Гвейлин, - И хоть он и помогал мне, еще неизвестно кто был этому удивлен больше - он или я. И все равно…не то. Скучно. Как и все здесь. Интересно…а как там Заринель, он ведь тоже – среди «людей». Скучает ли он?
***
Ренфарн не спеша шел по крытой каменной галерее, довольный уже самим фактом, что он – здесь. В Цитадели.
Меня не было две недели. Всего две недели. Целых две недели. Айри… соскучился, наверное. Весь вечер будет мне пенять, а я ведь вернулся раньше…
Так с затаенной улыбкой думал волк, готовясь к пестрому вихрю радости, событий, эмоций, упреков…любви. Все это ждет его вечером – в учебном крыле еще идут занятия, так что Заринель даже не знает, что он вернулся. Вернулся на пять дней раньше обещанного срока. Спеша закончить все пораньше, Ренфарн навел такие порядки в том лесу, куда его послали,
что еще лет десять как минимум у Цитадели не будет там проблем.
А вдруг он за это время уже…Нет, я бы тогда знал. Вся Цитадель знала бы.
Рэнф тихо фыркнул под нос. Он уже успел вымыться, поесть в общих комнатах и поговорить со многими знакомыми…нет, ничего за время его отсутствия не случилось. При упоминании Айри все уже привычно отводили глаза, страшась рассказывать при волке об очередной проделке неугомонного эльфа, который с первого дня приезда в Цитадель целеустремленно переворачивал Главный оплот воинов Дара вверх дном, но… это было все.
Значит, пока нет. Что ж, будем ждать. Когда-нибудь у него обязательно получится.
Так, размышляя, Ренфарн незаметно подошел к семейному крылу. Перед глазами тотчас же всплыла памятная картина вселения Заринеля в Цитадель.
Записанный как ученик, он должен был, как и все ученики, жить в предназначенном для них крыле. Как ни странно Айри отнесся к этому факту вполне спокойно и даже с удовольствием отправился смотреть свое новое жилище. Снедаемый дурными предчувствиями Ренфарн потащился следом. Он ни на миг не верил в неожиданную покладистость эльфа. Серин исчез еще раньше, сказав, что все утрясет и, наказав другу не беспокоиться и переждать.
Легко сказать…
Заринель деловито осмотрел отведенную ему комнату, к слову сказать, светлую, просторную и уютную, и невинным тоном попросил показать ему мышей. «Здесь нет мышей!» - ужаснулась Милена, старшая домоправительница Цитадели, которая снизошла сопроводить Айри до его комнаты, только лишь потому, что он был первым эльфом, согласившимся обучаться в Триаде за последние триста лет.
«Как нет мышей?» - округлил глаза Заринель – «Это же мышиная нора? Здесь должны жить мыши…Мы ведь на них посмотреть пришли?»
Ренфарн тогда тихо сполз по стенке, собрав всю свою волю, только чтобы не расхохотаться. А Заринель тем временем с самым серьезным видом объяснял красной как свекла старой деве, что он не может жить здесь хотя бы потому, что кровать слишком мала, чтобы заниматься любовью. Как только враз растерявшая надменность несчастная женщина смогла вставить хоть слово, она буквально выкрикнула, что такими вещами в ученическом крыле вообще не занимаются, что для этого в Доухан есть крыло, отведенное для семейных пар. Тогда Заринель осведомился, что нужно, чтобы проживать в «семейном» крыле. «Семья», - ответили ему. «Отлично» – просиял эльф, и это было окончательным поражением суровой домоправительницы. Заринель еще не закончил перечислять родственников по материнской линии, как их с Рэнфом буквально внесли в закрепленные за ними покои и вручили ключи. Пришедший через час с подписанными бумагами Серин философски пожал плечами и пошел успокаивать домоправительницу.
И все равно это не дом, это - временно… В Доухан я был свободен, там мой дом. Но Цитадель…здесь лучшие учителя, а у Айри…
А у Айри была проблема. Не слишком серьезная, «обычная» как их заверили, но все же…проблема. «Это – нормально» - терпеливо повторяли учителя-целители, - «так очень часто бывает, когда Дар просыпается внезапно и под влиянием сильных эмоций. Тогда может возникнуть блок, препятствие, которое не дает Дару выйти наружу. Это – пройдет. Нужно только успокоиться и переждать».
Вот только Айри не умел ждать. О да, он учился. Учился с неожиданным удовольствием и, возможно, стал бы лучшим в группе, если бы не сбегал так часто с уроков, но…Блок не ломался.
«Это – нормально. Он эльф. Должно пройти время»…
Время шло. Прошло уже почти полгода, а Айри устал ждать через месяц.
«У меня ничего не получается! Здесь не так учат!!! Он же со мной, тут, внутри! – кричал он, с силой ударяя себя в грудь, - Почему он не выходит?!!!» И Ренфарну приходилось каждый раз терпеливо успокаивать его, отвлекая эльфа от возможных разрушений всех и вся. Ну…отвлекать у него всегда хорошо получалось, да и Айри был не против. Страшнее всего было, когда Заринель просыпался после очередного кошмара, что были теперь не редки. Тогда он, вздрагивая, прижимался к Ренфарну и шептал в темноту: «Он же здесь…Я чувствую его…Это – как ловить маленькую рыбку в мутной воде – шаришь руками, шаришь, а она все время выскальзывает…Я наверно неправильный…»
Айри, маленький, у меня все внутри рвется напополам, когда я это слышу. И я ничем не могу тебе помочь. У меня тоже был блок, но блок «наоборот», как и у Серина. Мы не могли обуздать Дар, вырвавшийся из-под контроля, а ты не можешь выпустить свой…Потерпи, солнышко. Это – Цитадель. Она построена на особом месте, и здесь учиться легче, чем где бы то ни было. У тебя получится, только потерпи…
Такие вот думы, то радостные, то не слишком, гуляли в голове воина, пока он не коснулся рукой резной ручки двери, ведущей в их с Айри покои. И тут же замер, собравшись и резко раздув ноздри. Дверь была не заперта, а изнутри… изнутри доносились тихие всхлипы.
Не помня себя, волк рванул тяжелую дверь в сторону, вихрем пронесся через две смежные комнаты и затормозил на пороге спальни. При виде тоненькой фигурки, беспомощно раскинувшейся на кровати, у него подогнулись ноги. С трудом пройдя оставшиеся несколько метров, волк несмело протянул руку и коснулся спины эльфа.
- Айри…
***
- С ума сошел? Или жить надоело?!
Гвейлин вздрогнул всем телом. В умиротворяющую тишину воспоминаний вторгся кто-то чужой. Салавди.
- Уйди, – не оборачиваясь, тихо сказал Гвейлин.
Но наместник и не собирался его слушать. Обхватив лесного эльфа за плечи и талию, он просто зашвырнул его в комнату. И плотно закрыл дверь наружу. Гвейлину удалось остановиться лишь на середине комнаты, благодаря пушистому ковру из шкур. Крутанувшись на месте, он гневно посмотрел на ледового. Но Салавди уже стоял к нему спиной, что-то наливая в резной кубок.
- Пей, - приказал он, вернувшись.
Гвейлин хотел было отвернуться, но был довольно бесцеремонно схвачен за волосы и оставлен стоять.
- Пей, тебе говорят!
И лесному эльфу ничего не оставалось, как выпить подогретого вина с какими-то незнакомыми ему пряностями. Кубок был полон, острый край больно врезался в губы, вино текло у Гвейлина по подбородку, но Салавди отпустил его, только когда последняя капля скатилась с донышка. Гвейлин сердито оттер рот рукой, не сводя с наместника негодующего взгляда. Тот неожиданно хохотнул.
- Таким ты мне нравишься больше, - и дернул лесного к кровати, - Ложись. Это – лучший способ согреться, - пояснил он в ответ на недоуменно поднятые брови Гвейлина.
Тот хмыкнул, но спокойно сбросил покрывало и лег на спину. Ему стало даже любопытно. Салавди редко когда снисходил до второго раза, Гвейлин мог по пальцам пересчитать эти ночи. И этот самый «второй раз» сегодня уже был.
Он решился на третий? Забавно…
Салавди меж тем лег рядом и, приподнявшись на локте, внимательно осмотрел Гвейлина с головы до ног. То ли от его взгляда, то ли тело после долгого стояния на морозном воздухе наконец откликнулось на тепло спальни, но лесного эльфа обдало жаром и он с трудом удержался от того чтобы не отвернуться.
- Интересно, - задумчиво проговорил Салавди, - сколько я должен еще тебя трахать, чтобы ты понял, что любишь его?
***
Слова наместника громом отдались в голове лесного эльфа. Обжигающий жар комнаты сменился зимним холодом. Гвейлина разом пробил озноб.
- Что?
- Что слышал, - отрезал Салавди, - Я думал до тебя самого дойдет, не дурак ведь. Но потом понял, что ждать мне ой как долго придется.
Гвейлин прикрыл глаза, восстанавливая дыхание и беря под контроль заколотившееся было сердце. Когда он, наконец, посмотрел на наместника, никто не смог был сказать, что лесной эльф взволнован.
- Значит, ты только потому звал меня к себе? Мог бы спросить сразу и не беспокоиться зря, - спокойно сказал он, намеренно сделав ударение на «беспокоиться».
Салавди нахмурился, но промолчал.
- Я люблю его, - спокойно продолжал Гвейлин, - Любил тогда, люблю и сейчас. Не в моих привычках лгать себе, ледовый.
- Ты мне-то зубы не заговаривай, - резко ответил наместник, - Любил бы – не оставил. Не поехал бы со мной. Мог ведь.
- А вот это – не твое дело, - все так же спокойно парировал Гвейлин, - Что-то я не помню договора о том, что ты вправе вмешиваться в мою жизнь.
- Да, но с некоторых пор она стала и моей жизнью, ты не находишь?
Гвейлину стало не по себе. С каждой фразой их разговор все больше напоминал легкий дипломатический флирт, более уместный за столом переговоров нежели в постели. Если еще закрыть глаза на то где и в каком виде они находятся…
А ведь политика, по сути дела, тот же секс, - внезапно подумал Гвейлин. - Ты выбираешь партнера, ухаживаешь за ним, льстишь, делаешь комплименты, обещаешь, покупаешь, угрожаешь, шантажируешь его, наконец. Но все в итоге сводиться к одному и тому же – ты его имеешь. Жестоко и грубо, медленно и нежно, это уже не важно. Будете ли вы оба довольны или же все сведется к насилию, зависит от многого, но суть одна – ты имеешь, тебя имеют…
Гвейлин решил подыграть.
- Она стала твоей, лишь настолько, насколько я позволил ей стать.
- Ты «позволил» достаточно много, не находишь?
- Да, но в сердце я тебя не пускал. И не пущу. По-моему, тела тебе вполне достаточно. Ты ведь знал, что у меня был любимый, ведь так?
- Я знал, что у тебя была интрижка, не более того, - хмыкнул Салавди. - И не лги хотя бы мне. Я на тебя достаточно насмотрелся и знаю, если тебе что-то нужно – хватка у тебя железная. Любил бы того человека – ни за что не отпустил бы. И не надо договорами прикрываться – в Калойканте уже много лет спят и видят заполучить представителя в Триаде. И потом, - ухмыльнулся Салавди, с удовольствием глядя, как меняется выражение лица Гвейлина, - у тебя было несколько недель пути, чтобы решить чего ты хочешь. И в случае чего ты мог повернуть назад и спокойно посмотреть ему в глаза.
- Так вот почему ты не трогал меня тогда, – тихо прошептал лесной эльф, - чтобы я мог смотреть ему в глаза…
- Все должно быть честно, - отрубил Салавди, - я позвал - ты пришел. Силой тебя никто не заставлял.
Гвейлин молча отвернулся.
Доигрался. Вот тебя и поимели. Не тело, так душу. И самое противное – он прав. Но…Кретин! Ну почему он не позвал меня к себе во время пути сюда?! Да я бы на следующее же утро уехал обратно! А теперь…
- Что такое? – Салавди немного сердито повернул лесного эльфа лицом к себе, - Тебе плохо здесь? Плохо со мной?
- Нет, - не стал врать Гвейлин.
Мне не плохо. И не хорошо. Мне – никак.
Но Салавди не стал вдаваться в подробности. Кивнув, он привлек Гвейлина к себе и сухо ткнулся губами ему в губы.
Наш первый поцелуй, - отстранено подумал Гвейлин, - А ведь действительно, за все это время мы так ни разу и не целовались…
Впрочем, поцелуй был ни долгим, ни особо страстным. Для порядка потискав лесного эльфа за бедра, Салавди коротко распорядился:
- Переворачивайся.
***
Заринель рыдал в подушку. Эльф плакал громко, отчаянно, навзрыд, так что заметил, что он в комнате не один только когда Ренфарн погладил его по спине. Он вздрогнул, развернулся на постели и с всхлипом:
- Рэ-э-э-энф!!! – кинулся на грудь воина и, крепко обхватив его руками, вжался лицом под куртку.
- Айри…
Ренфарн не пытался его успокоить, по собственному опыту зная, что это бесполезно. Он только бережно посадил его себе на колени и погладил по голове, ожидая, когда эльф успокоиться сам.
- Тише…тише, маленький… не надо. Все уже хорошо, я здесь…все хорошо, - шептал он, а сердце тем временем больно сжималось, от невозможности что-то сделать прямо сейчас. Что-то чтобы это вообще не произошло.
Наконец Заринель всхлипнул в последний раз и затих. Ренфарн подождал еще немного, а потом осторожно отстранил его от себя.
- Кто тебя обидел? – заглянув в заплаканные ореховые глаза эльфа, спросил он.
Услышав этот тон, любой «виновный» тотчас же поспешил бы зарезаться сам, не дожидаясь, пока Айри назовет его имя.
- Никто… - Заринель шмыгнул носом, - Я…Я сам. Правда, сам. Все хорошо. Прости, что напугал тебя, - немного виновато добавил он.
- Сам? Что значит «сам»? – нахмурился Ренфарн.
- Ну… - Заринель вдруг смутился и отвел взгляд. – А ты не расстроишься?
- Что случилось? – замирая, спросил Ренфарн, а в голове воина уже мелькали картины одна страшнее другой:
Он что-то сжег…Или залил…затопил…Разбил. Точно разбил. Что-то ценное. Очень. Или кого-то…может даже до смерти…
- Понимаешь, - начал тем временем Айри, - Я часто…срываюсь. Я делаю то, о чем потом сам жалею, но…В тот момент я просто не могу по другому…
Точно. И теперь его хотят выгнать…Или даже…Но что он сделал?
- Ну вот. А потом мне объяснили, что это – нормально. Просто чтобы никому не…ну, не вредить, мне надо «переключаться».
- И как ты…
- Ну, помнишь, когда я возвращался с занятий и мы… - зарумянился эльф.
Ренфарн кивнул, против воли вспоминая, как Заринель кидался на него прямо с порога, каким страстным и требовательным в ласках он был.
- А теперь ты значит… - с облегчением выдохнул он.
- Тебя долго не было, - принялся оправдываться эльф, - А у меня…У меня опять ничего не получилось. Мне надоело! У всех получается, а у меня нет!!! А Эльзе, он надо мной смеется. Всегда. Я хотел его побить, но он убежал. Я его так и не догнал, а потом он нажаловался на меня Тамсин. И меня послали к себе «подумать».
- И ты думал?
- Думал. Думал, что в следующий раз я его догоню и побью два раза. Или даже три. А потом я стал думать, что тебя нет, и что тут так плохо…и я такой несчастный…И что у меня ничего не получается! И…и тебя так долго не было! И здесь все совсем чужое. Я устал здесь, мне тут совсем не нравится, - эльф опять всхлипнул, готовясь вновь разреветься, - И…и леса здесь совсем не-е-ет…
Ренфарн понял, что второй истерики он не выдержит. Не зная, что предпринять, он просто наклонился к эльфу и поймал его губы своими. Заринель вздрогнул, хотел, было вырваться, но воин опрокинул его на кровать и крепко прижал к ней, не давая пошевелиться.
- Рэнф…ты…ты что делаешь? – задыхаясь, еле выговорил Айри, когда воин наконец отпустил его рот.
- Лечу тебя, - спокойно ответил воин, скидывая сапоги и устраиваясь на постели удобнее.
- Но…ты, ты не обиделся, что я?…
- Совсем не обиделся, - заверил его Рэнф, - Можешь обращаться в любое время.
- Издеваешься?
- И не думаю…Ох-х-х, Айри! – выдохнул он, когда маленькие пальчики уверенно скользнули ему в вырез рубашки.
- Тогда - лечи меня, - прошептал эльф, обвивая воина ногами и опрокидывая на себя.
Через пару минут жарких объятий оба поняли, что уже задыхаются в тесном плену одежды. Послышался треск рвущейся ткани, в стороны полетели пуговицы. Когда их тела, полуобнаженные, горячие вновь сплелись вместе, Заринель, не сдержавшись, застонал в голос:
- Рэ-энф, ну…я уже не могу больше…
Ренфарн который и сам сдерживался только чудом, в мановение ока освободил себя и эльфа от остатков одежды, жадно поцеловал любовника и потянулся за кремом.
- Подожди… – Айри гибко повернулся под ним и улегся на живот, - Так – ладно? – попросил он, оглянувшись через плечо.
- Как только захочешь, - хрипло шепнул Ренфарн, накрывая его своим телом.
Заринель, уже зная, что руки кусать нельзя, прихватил угол подушки, и только протяжно застонал в ответ на первое движение жаркой, твердой плоти возлюбленного. Привыкшее к любви тело принимало в себя воина легко, почти без боли, а недолгий дискомфорт быстро сменился все нарастающей волной наслаждения.
Рэнф…Люблю тебя, люблю… - стучало у него в голове, - Не уезжай больше…Без тебя так одиноко…С тобой – так сладко…
А потом все мысли исчезли, осталась только любовь и рвущаяся, ищущая выход страсть, что волнами прокатывалась через его тело, заставляя Айри вскрикивать, шире разметываться на постели, принимая в себя человека и запрокидывать назад голову, прося:
- Еще! Ну пожалуйста…Рэнф…Да…Еще….
После первых осторожных движений Ренфарн задвигался резче, жестче, словно стремясь наверстать голодное ожидание двухнедельной разлуки. И то, как страстно откликался эльф на его ласки, заводило его еще больше, заставляя окончательно терять голову. Он ласкал эльфа руками, целовал спину и плечи, прикусывал острые ушки, заставляя Айри просто заходиться под ним от удовольствия.
Заринель вскрикнул первым. Мучительно-сладостная дрожь прокатилась по его телу, заставив эльфа сильно сжаться, подталкивая Ренфарна к краю. Воин простонал, содрогнулся в последний раз, и блаженно выдохнул в спутанную пеструю гриву волос своего маленького любовника. Сил у него хватило только на то, чтобы перевернуться на бок, а не упасть на хрупкое тело возлюбленного, после чего Ренфарн выпал из течения мира, терпеливо пережидая, пока разум вновь не возьмет под контроль уставшее тело.
Боги, за что мне такое счастье? Айри, чертенок, люблю тебя…Больше жизни люблю. Каждую ночь засыпаю, боясь потерять тебя, каждое утро, просыпаясь, радуюсь, что ты – не сон. Как ты мог плакать? Увезу тебя. Увезу далеко-далеко…Никому не дам обидеть!
Когда разморенное тело, наконец, стало слушаться, Ренфарн ласково провел раскрытой ладонью по спине, плечам, все еще лежащего на животе эльфа. Пододвинувшись поближе, нежно поцеловал в плечо.
- Айри…
- Я люблю тебя, - не открывая глаз, прошептал эльф.
- Я тоже люблю тебя, маленький чертенок. Не плачь больше, ладно? Не пугай меня.
- Ладно, - Заринель, наконец, разлепил глаза и, потянувшись, перекатился на бок, - И все равно…ничего у меня не получается.
- Не получается, так получится, - уверенно сказал воин, - всему свое время. А что до остального…Айри, давай уедем отсюда, а?
- Уедем? – Айри широко раскрыл и без того огромные глаза, - Куда? Я…я ведь обещал, когда начинал учиться…Мне нельзя уезжать, пока я…
- Знаю. Я знаю. Ну что ты всполошился? Ляг. Вот так. – Ренфарн сунул вскочившего было эльфа себе под бок и для верности прижал рукой, - Я не собираюсь увозить тебя совсем, просто мы переедем в другую Крепость.
- А… куда?
- В Доухан. Поближе к Калойканту. Цитадель, это конечно хорошо, но леса здесь действительно нет, тут даже мне неуютно.
- Да? А я думал, тебе здесь хорошо…Я потому и молчал…
- А я думал что тебе. Здесь ведь самые лучшие учителя, так что…
- Дураки мы оба, - подытожил Заринель.
- Получается так, - Ренфарн сладко потянулся на кровати, - Ну, а как поживает самый главный дурак?
- Не называй Серина так, – нахмурился Айри, - Ему знаешь как плохо?
- Знаю, - Ренфарн крепче прижал к себе эльфа, - Но он ничего не делает, чтобы ему стало хорошо, скорее наоборот. Потому и дурак.
- Ну…А ты знаешь что для него хорошо? Я – нет. Когда тут Ранни был, с Серином хоть говорить можно было, а теперь…Рэнф, он совсем больной стал.
- Ранни уехал?
- Еще раньше, чем ты. Ты не знал?
- Нет.
Ренфарн задумался. Со дня приезда в Цитадель Серин резко переменился, а в последнее время друзья вообще не разговаривали толком. Вот и то, что Ранни уехал, Рэнф узнал только от Заринеля.
- Знаешь что? Возьмем-ка мы его с собой. Перемена обстановки пойдет ему только на пользу.
- А он согласится? – с сомнением спросил Заринель.
- А кто его спрашивать будет?
***
Вымотанный в равной степени и переживаниями, и радостью встречи, Заринель крепко уснул, а Ренфарн еще долго не спал, чутко прислушиваясь к сонному дыханию любимого.
«Не называй Серина так…Ему, знаешь как плохо?»
Знаю, знаю, Айри…Но что я могу сделать? Серину тоже не пошло на пользу пребывание в Цитадели. Зачем мы только здесь вообще остались? Ведь собирались же ехать назад.
Друзья и правда собирались лишь сдать выполненное задание и…разъехаться по домам. Тайран и Элмас так и поступили, а Серин…Серин, который, больше всех во время пути рвался назад…Серин встретил в Цитадели бывшего любовника…и через два дня уехал с ним в одну из отдаленных крепостей…на полтора месяца.
Ренфарн с Заринелем тоже остались. «Лучшие учителя… Особое место…надо подождать…»
Все. Хватит! Мы и так слишком долго ждали и вот результат. Я весь издергался, на Серина смотреть страшно, а Айри…солнышко мое, твоих слез я точно не вынесу. Хватит! Едем домой!
***
Выйдя в коридор и закрыв за собой тяжелую дверь, Гвейлин устало прислонился к ней спиной и несколько секунд просто слушал сонную, сухую тишину Дальвен. Наконец, глубоко вздохнул и пошел к себе, на ходу машинально расплетая тугую косу. Дальвен по ночам почти не освещался, но Гвейлин давно выучил дорогу и уверенно шел по извилистым коридорам, бархатная темнота которых лишь изредка прорезалась ослепительными прямоугольниками лунного света. У лесного эльфа тоже были свои принципы. Он предпочитал засыпать в своей постели. Один.
Ты обманываешь сам себя. Уходя от него, ты думаешь, что вправе низвести происходящее между вами до ранга работы, - с горечью подумал он, - Просто еще одна обязанность посланника. Немного неприятная, но…что поделать, да? Кого ты обманываешь? Себя? А ведь неплохо получалось…Пока Салавди не расставил все точки.
Коса, наконец, расплелась и он, с облегчением тряхнул головой, рассыпая волосы по плечам.
Чертов Салавди! Не зря он мне с самого начала не понравился!
Гвейлин остановился в центре очередного серебристо-белого прямоугольника и мрачно посмотрел в окно. Горы, горы, горы. Он уже до тошноты наелся окрестными пейзажами.
Я хочу домой. Боги, я действительно хочу домой…
Лесной эльф откинул волосы назад, стряхивая лунный свет на пол, и пошел дальше. Ноги у него ощутимо подрагивали, да и все тело неприятно ломило – решившись на третий заход, Салавди явно не рассчитал собственные силы и никак не мог кончить. Гордость не позволяла наместнику остановиться, не завершив начатое, и он вконец измучил Гвейлина.
Ну и дурак. Ведь сам же никакого удовольствия и не получил…Хочу домой! – с какой-то детской обидой подумал Гвейлин, - Но вернуться…Это значит, что я больше не буду связан никакими обещаниями. Ничто не будет мне мешать искать встречи с Серином, а я…я похоже заразился гордостью ледовых. Да нет, всегда такой был.
Сирэ…Я ошибся. Но уже слишком поздно…
Такие вот невеселые мысли клонили вниз голову лесного эльфа, и он даже не заметил, что всю дорогу за ним следили чьи-то внимательные глаза.
***
Серин неосторожно повернулся и охнул, замерев.
Да что б ему! Не мог поосторожнее…
Молодой воин ничком лежал на своей постели, отстранено прислушиваясь к затухающим протестам собственного тела. А тому было на что жаловаться, снизу вверх, по позвоночнику, разливаясь едкой лужей внизу живота, поднималась , ноющая волна, простреливая насквозь при малейшем неосторожном движении. По сравнению с ней, боль от укусов на предплечьях, казалась почти желанной. Буде она единственной.
Ничего. Бывало и хуже, - вздохнул про себя Серин, роняя голову на сгиб локтя, - Просто надо подождать и все. Зря я, конечно, вчера сразу завалился спать. Надо было хоть что-то сделать. Ладно, горячая…хммм, очень горячая ванна и я буду как новенький.
Да, но до ванны надо было еще дойти. Или, как минимум до шнура, вызывающего прислугу. Постоянных слуг в этом крыле не было – Серин был записан в Цитадели как гость, домом чующего считалась Крепость Доухан.
А эти крысы, наверняка побегут за целителями…не хочу! Лучше сам пойду. Попозже. В это время купальни должны быть пустыми…
Серин чуть прикрыл глаза, привычно ища серую пелену, но нашел лишь обрывки.
Странно…
В эту неделю туман расступился сильнее обычного, и думать было неожиданно легко. Он уже привык к обступающей его со всех сторон плотной серой завесе и теперь без нее чувствовал себя несколько неуютно. С туманом было спокойнее, он помогал забыть. Правда, иногда серые, колышущиеся завесы чуть приподнимались и мысли Серина прояснялись. Рвавшийся из пут тумана раньше, чующий уже бежал от ясности. Осознавать себя было больно. Гадко, мерзко.
Вэйю, почему? Я же люблю тебя. Любил…а ты…
« - Эльфы не для людей, да?
- Нет, Сирэ. Это люди, люди не для эльфов…»
Я не понимаю. Я не хочу понимать! Я люблю тебя, Вэйю…
По с равнению с этой боль от призрачных завес была ничем, да и ее воин научился избегать, достаточно было просто не пытаться избавиться от преград. Но в последнюю неделю они сами расступились настолько, что Серин смог без уже привычной предупреждающей боли в висках сходить в Нижний город. И даже улыбнуться в ответ на призывной взгляд незнакомого полуэльфа, встреченного в одном из трактиров.
Это было ошибкой. Серин знал это еще когда уверенный в себе полуэльф подходил к нему «знакомиться». Он был подделкой, дешевой подделкой, но Серин не смог ему отказать.
Потому что у него были золотые волосы и зеленые глаза. И пусть он оказался грубой скотиной, пусть. Но тогда, в скрадывающем, искажающем правду полумраке одной из верхних комнат, Серину казалось…нет, он был почти уверен…
И теперь плачу за это! Все честно!
Серин в ярости прихватил зубами предплечье и чуть не подавился – укус пришелся ровно поверх старого, вчерашнего.
Я тряпка. Я просто дешевая тряпка, о которую можно вытереть ноги. И даже нужно, потому что я позволяю это делать. Зачем? Ранни, ну почему ты уехал? С тобой все было так просто…А теперь мне приходиться думать, думать, думать…У меня уже голова раскалывается…
***
Серин все так же лежал на постели когда раздался требовательный стук в дверь.
- Серин…
- Рэнф, уйди.
Серин понимал, что говорит грубо, что это – его друг, быть может, единственный, что он должен…но он так устал.
- Рэнф, пожалуйста…
- И не подумаю.
Ренфарн решительно зашел в спальню, прошел к постели и остановился, не зная, что делать дальше. Все заготовленные слова разом вылетели у него из головы, при виде раскинувшегося на кровати друга.
- Серин, ты погубишь себя. – Ренфарн с болью смотрел на чующего, - Посмотри, до чего ты себя довел. И зачем?
- Зачем? Я не знаю, волк. С тех пор как уехал Ранни, у меня в голове все путается.
- Ранни...Серин, ты знаешь, я никогда не вмешивался в твои дела, но…С тех пор как мы вернулись из Калойканта, ты…
- Нет! Не напоминай мне об этом – у меня начинает голова болеть!
- Ладно. Я не буду, - быстро ответил Ренфарн, поражаясь страху, прозвучавшему в голосе чующего. – Послушай, я вот что пришел…мы уезжаем. Я хочу отвести Айри в Доухан, поближе к лесу.
- А, понятно. – Серин чуть повернул голову, чтобы было удобнее смотреть на друга, - Ты, верно решил, волк. Малышу здесь не слишком сладко.
- Как и тебе. Поехали с нами.
- Нет, – пряча глаза, быстро ответил чующий, - Не поеду. Я должен ждать здесь.
- Кого ждать? Кому ты должен? – удивился волк - Серин, что с тобой, ты ведь никогда не любил Цитадель.
А Доухан считал вторым домом.
- Да, но я…
- Никаких «но». – Ренфарн почувствовал, что еще немного и у него самого начнет голова болеть. Хватить пускать все на самотек. Пора браться за дело самому, - Хватит. Я и так слишком долго ждал. Мы выезжаем завтра утром. ТЫ, я и Айри. Все. Не успеешь собраться – поедешь, в чем есть.
И Ренфарн развернулся к двери.
- Рэнф! Да подожди ты! – Серин приподнялся на кровати, откидывая спутанные пряди с лица, - Я просто не могу поехать, я…я в седло не сяду, понимаешь? – неожиданно для себя покраснел он.
Ренфарн скользнул взглядом по бледному, блестящему от пота лицу друга, по его искусанному предплечью, помрачнел еще больше и отрывисто бросил:
– Сядешь.
И скрылся за дверью.
Серин устало упал обратно на постель. Он не сомневался что, чтобы не задумал Рэнф – он точно доведет это до конца.
Но зачем ему это нужно? Мне и так здесь хорошо…Ведь хорошо, же, так?
***
Салавди шумно выдохнул и отпустил бедра лесного эльфа. Тот перевернулся на бок и на ощупь потянулся за салфеткой. В пепельном океане скуки слабо затлел уголек интереса. Сегодняшний раз заметно отличался от предыдущих. Хотя бы тем, что Салавди был почти нежен с ним.
Что случилось? Или это наш с ним прошлый разговор повлиял?
С той ночи прошла почти неделя, и это был первый вечер, когда наместник позвал его к себе. Гвейлин пришел как обычно, но…что-то изменилось.
- Скажи мне, - внезапно спросил его ледовый, - Тебе плохо здесь? Тебя обижают? Тебя что-нибудь принуждают делать?
- Нет, - недоуменно ответил Гвейлин на все вопросы разом, - Мы кажется, этот момент уже прояснили.
- Тогда, к дьяволу, почему ты ходишь с кислой рожей?!!
- Что-о?
Гвейлин от удивления сел на постели.
- То. Со дня приезда ты ведешь себя так, словно не гость здесь, а пленник. Даже себя сумел в этом убедить. Ладно, твоя голова – твои заботы. Те, кто знает, в чем дело молчат, кто не знает тем более, но теперь…это создает проблемы.
Салавди тоже сел, спиной к окну, отчего его волосы засияли по краю серебряным, на фоне темного контура лица.
- Помнишь Ясмали Найре, он сидит теперь почти напротив тебя за общим столом. Того, с рубиновыми серьгами? – после долгого молчания, внезапно спросил он.
- Д-да… - кивнул Гвейлин, вспоминая хрупкого юношу с огромными голубыми глазами, что приехал в Дальвен не так давно. Пожалуй, глаза были его единственным украшением, в остальном он ничем не привлекал внимания. Глаза и еще волосы, которые отливали голубым, что среди ледовых считалось особым шиком. – Да, я помню. И что?
- Он вбил себе в голову, что я удерживаю тебя против твоей воли и насилую каждую ночь, - выплюнул Салавди.
Гвейлин ответил ему равнодушным взглядом. Ледового это явно только взбесило еще больше.
- Я не хотел, чтобы ты знал, но все же придется. С ним не все так просто, – зло начал Салавди, - Ясмали чуть не умер этой зимой. Он с друзьями попал под лавину на охоте, и считалось, что никто не выжил. Но он спасся. Точнее его спасли. Бичита. Знаешь кто это?
- Мятежный клан.
- Да. У нас с ними негласный договор. Мы не трогаем их, они не лезут в наши дела. Триаде это дело не особо нравится, но Беталбийз наши, и нам решать, кому здесь жить.
И у кого покупать оружие. Неужели думаешь, я не в курсе? – сохраняя ледяное выражение лица, насмешливо подумал Гвейлин.
- Но эти Бичита нарушили договор. Да, они спасли Ясмали, но к нам он вернулся только через месяц. И то, потому что сбежал оттуда, - медленно проговорил Салавди, не спуская глаз с лица лесного эльфа, - Они не просто его вытащили. Они спасли Ясмали для себя, понимаешь? А теперь он думает, что мы… я обращаюсь с тобой так же.
Все напускное равнодушие разом покинуло Гвейлина.
- Я не знал… - ошеломленно выдохнул он.
- Конечно. Я же велел не говорить тебе.
До лесного эльфа, наконец, дошло.
- Какая трогательная забота! - огрызнулся он.
- Да, такая! – рявкнул Салавди.
С минуту оба сверлили друг друга яростными взглядами. Потом Салавди внезапно отвернулся и лег на спину.
- Он опять кричит по ночам, - тихо сказал ледовый. – Два месяца был спокойный, мы уже решили, что все прошло и вот опять…
- Два месяца, это мало, - гораздо мягче сказал Гвейлин, - Надо подождать…
- Ждать мы умеем, - отмахнулся Салавди, - Вопрос в том, чего? Что он сойдет с ума? Мы было решили, что все наладилось. Ну, тихий стал и ладно. Главное жив. Видел бы ты его два месяца назад…
- Я…могу себе представить.
- Нет, - приподнялся Салавди. – Не можешь.
- Вы возили его в Крепость? – сглотнул Гвейлин.
- Нет. Зачем? Среди нас полно отмеченных Даром. У нас есть свои целители. Они даже в голове у парня что-то исправили, так что через пару недель он успокоился. А теперь вот опять…Не следовало его сюда привозить. А теперь уже поздно.
Салавди изо всех сил старался говорить буднично, даже грубовато, но за сухими фразами ясно было видно беспокойство и забота.
Тебе не обмануть меня. И зачем? Ведь видно, что он дорог тебе. Или ты думаешь, что я из-за этого не стану помогать?
- Объясни ему, - тихо предложил Гвейлин.
- Нет. ТЫ объясни. Мне он не поверит. Тебе – да.
- Ладно, - кивнул лесной эльф и скрыл улыбку, увидев смесь удивления и благодарности на лице наместника, - я поговорю с ним. И постараюсь объяснить, что «добровольно» прихожу к тебе по ночам.
- Спасибо.
Салавди потянулся и добавил в спину уходящему к себе эльфу:
- Только без такого сарказма в голосе, ладно?
- А был сарказм? – оглянулся Гвейлин, - А я и не заметил.
***
Выйдя от друга, Ренфарн решительно зашагал в сторону крыла Целителей.
Да что же это с нами творится? Нет, я слишком долго ждал и ни во что не вмешивался. И к чему это привело? Теперь сделаю так, как хочу. Давно пора.
Найдя нужную дверь, Железный волк почтительно постучался.
- Войдите.
- Тамсин…
- Здравствуй, солнце мое. Давно ты не заходил.
Невысокая пухленькая женщина отложила в сторону вязание и с улыбкой посмотрела на гостя.
- Проходи, садись, – она гостеприимно указала на изящный стульчик, обтянутый голубым шелком, что стоял рядом с ее массивным, уютным креслом.
Ренфарн вежливо сел, прикидывая, что же будет, если эта безделушка под ним просто развалится.
- С чем пожаловал? Дай-ка угадаю – шалунишка эльф покаялся в своих грехах?
- Не совсем, - осторожно ответил Ренфарн, гадая, что бы это могло значить.
- Не волнуйся, никто его наказывать не собирается. С каждым бывает. Окно уже заделали, класс убрали, а цветы…ну что ж, как сломались, так и вырастут.
- Цветы?
- Ну да. А что, он не рассказал про клумбу?
- Э-э-э…
- Ну та, большая клумба перед нашими окнами, помнишь?
- Помню, - ответил Ренфарн, припоминая огромную, несколько метров в поперечнике клумбу, что пестро раскинулась под окнами учебного здания целителей.
- Ее больше нет, - весело сказала Тамсин, - Когда кидаешь что-то из окон, это уже плохо, а если это – кислота…
- Ох…
- Да все не так страшно, – отмахнулась она, - Подумаешь, какие-то цветочки. Заринель волнует меня куда больше.
- Меня тоже. Тамсин, я хочу забрать Айри отсюда. Увезу его в Доухан.
- А меня ты что спрашиваешь, коли уже все сам решил? – Тамсин вновь улыбнулась, отчего на ее щеках появились веселые ямочки, - Или думаешь, я тебе мешать стану? Так ведь если бы и хотела – не могу. Заринель не послушник – всего лишь ученик. Закончит обучение – и мы ему не указ.
- Я-то решил, но…
- Думаешь – не верно? Да нет, все правильно. Заринелю с самого начала не стоило обучаться здесь – слишком непривычная обстановка. Да, в Цитадели легче учиться, чем где бы то ни было, но ему…
- Ему здесь плохо.
- Точно, - Тамсин наклонилась и похлопала Рэнфа по руке. – Ты все верно решил, давно надо было его увезти отсюда. Может быть ближе к дому ему легче будет сломать этот блок.
- Надеюсь. Тамсин…ты не могла бы…Понимаешь, я хочу чтобы Серин поехал с нами, а он…
- Перегулял? – Тамсин прыснула, заставив Ренфарна смущенно отвернуться, - Ну-ну. Ладно, я зайду к нему, будет к утру как новенький.
- Спасибо. – Ренфарн поднялся, с облегчением чувствуя, как еще один груз свалился с его плеч.
- Не за что. И…ты береги Айри, ладно? Я привязалась к нему. Он такой…непосредственный, такой бойкий. Его невозможно не полюбить.
- Обязательно, - улыбнулся Ренфарн.
***
Решив не откладывать «задание», Гвейлин уже на следующее же утро бодро постучал в нужную дверь.
- Можно?
- Да…Конечно!
Ясмали шагнул было навстречу гостю, но, увидев, кто перешагнул его порог, замер на месте, неосознанно поняв руки ко рту.
Мое «присутствие» задело его сильнее, чем я думал. Куда только смотрел Салавди?! Надо было сразу же мне сказать!
- Здравствуй, - как можно более приветливо произнес Гвейлин, - Нас представили, но с тех пор мы так толком и не разговаривали.
Вообще не говорили, если быть точным.
- А мне показалось, что ты хотел мне что-то сказать, но возможно не решался. Вот я и пришел сам, - без обиняков заявил лесной эльф.
Это отчасти было правдой. Этой ночью, проведенной почти без сна, Гвейлин ясно вспомнил, что все две недели пребывания в Дальвен Ясмали действительно не сводил с него глаз. Он старался делать это украдкой, но…не всегда получалось. Теперь Гвейлин понял, что такого было в его взгляде, чего лесной эльф раньше не мог понять – отчаяние и…жалость.
Ход напрямую оказался неудачным.
- Ты знаешь… - не отнимая рук ото рта, прошептал мальчик и, покачнувшись, упал бы на пол, не подхвати его Гвейлин.
Да уж, удачное начало разговора, - ругнулся про себя Гвейлин, усаживая Ясмали на постель, - А ведь главное еще впереди.
- Ясмали… - сев рядом, тихо позвал он.
- Я…я в порядке, - старательно пряча глаза, прошептал тот.
- Ничего страшного. Бывает. Здесь слишком душно и…
- Ты все знаешь, – не слушая его, продолжал Ясмали. – Все всё знают. Я, правда, в порядке, но…Лучше бы я умер там.
- Нет, не лучше! Послушай… - Гвейлин мягко коснулся его руки, - я не думаю, что все знают. Ты попал в лавину, долго лечился, потом вернулся. Это все. Правду знает лишь наместник и… еще несколько эльфов.
От легкого прикосновения Ясмали ощутимо закаменел, потому Гвейлин убрал руку, но говорить не перестал.
- Мне сказали под большим секретом и то только для того, что бы я поговорил с тобой.
- Поговорил? – Ясмали, наконец, поднял голову.
- Да, - кивнул Гвейлин, - Обо мне. Ты ведь решил, что меня…обижают здесь?
Ясмали шарахнулся в сторону, со страхом взглянув в сторону двери.
- Подожди! Ясо! Олененок, послушай, - мысленно дав себе здоровенного пинка, Гвейлин вновь схватил Ясмали за руки, - Нет там никого, успокойся. Все хорошо. Послушай меня, ладно?
Ясмали кивнул. Гвейлин осторожно погладил мальчика по волосам и вновь отодвинулся.
- Меня не держат здесь силой, - осторожно подбирая слова начал Гвейлин, - Если мне что-то не понравится, Калойкант может прислать кого-то другого или вообще разорвать отношения с Дальвен. Мы в равной степени заинтересованы в союзе, потому я ничем не «плачу» за него.
Ясмали крупно вздрогнул и вновь отвел глаза. Гвейлин понял, что догадался правильно.
- Ты ведь думал об этом, да? Все не так. Если бы меня…заставляли, я бы просто не стал жить здесь.
- Да, ты можешь уйти, - задумчиво проговорил Ясмали, - Ты часто остаешься один…
- А ты не оставался? – вырвалось у Гвейлина. - Как же тебе удалось сбежать?
- Никак. Все думают, что я убежал сам, но… - Ясмали наконец поднял глаза, устало и неожиданно взросло посмотрев на лесного эльфа, - Оттуда невозможно было сбежать, меня правда не оставляли одного. Никогда. В конце концов, они убили бы меня, наверное. Мне просто повезло.
***
« - Поднимайся!
Легкий пинок под ребра заставил Ясмали вскочить на ноги. Он уже знал, что если не будет быстр, то прикосновения ног станут менее «деликатными».
- Это – Тхайса, наш гость и брат. Он давно не был дома и очень устал. Позаботься, чтобы он хорошо отдохнул.
Мельком взглянув на гостя, Ясмали проглотил вздох. Огненно-рыжий Тхайса был высок и широкоплеч, литые мускулы до предела распирали бронзовую от загара кожу, буграми ходя под меховой безрукавкой. Для Ясмали же это означало только одно – когда гость «отдохнет», эльф не сможет встать с пола. А в гостевой, одна из стен которой выходила прямо на горный перевал, было холодно. Однако он послушно проводил туда Тхайсу, зная, что в случае бунта, наказание будет куда худшим, чем несколько часов проведенных на холодном полу. То же наказание грозило ему, если гость будет недоволен. Так что он, так же молча, не отрывая глаз от пола, начал расстегивать одежду. И лишь вздрогнул, когда сильная, обветренная рука приподняла его голову за подбородок, вынуждая посмотреть вверх.
На секунду заглянув ему в глаза, Тхайса чуть отшатнулся, затем крепко схватил эльфа за плечо и быстрым шагом подвел к одной из стен. Отдернув покрывало, он нажал куда-то, и перед ними распахнулась скрытая дверь. Дверь на перевал. Ветер немедленно зашвырнул в комнату полную пригоршню снега, заставив обоих вздрогнуть. И только тогда Тхайса заговорил:
- Беги»
***
- Он выпустил меня. Не знаю зачем, он так и не сказал. А я и не спрашивал. Тогда мне казалось, что я просто сплю. Я шел, шел…и просто замерз бы там, но меня нашел один из патрулей. Это я уже плохо помню. По настоящему я очнулся только в Сэрдало. А уже потом приехал в Дальвен…
- Где решил, что со мной обращаются, так же как и с тобой тогда, да?
- Не так же, но…Разве нет?
- Нет. Я приехал сюда по собственной воле и также волен уехать обратно. Конечно, я должен выполнить взятые на себя обязательства, но… - Гвейлин запнулся сам поразившись, насколько неубедительно прозвучали его слова.
Словно в ответ Ясмали недоверчиво покачал головой.
- Нет. Если бы ты мог уехать, ты бы уехал. Тебе же плохо здесь, что я не вижу? А когда ты возвращаешься от Салавди, ты вообще…
- Подглядывать нехорошо, - машинально парировал Гвейлин.
Если это так заметно со стороны, то дела действительно плохи…Обманывая самого себя я скоро превращусь в собственную тень…
- Все не так просто, - вздохнул Гвейлин. – Мне действительно есть, о чем грустить, даже сожалеть, но это никак не связанно с тем, что происходит между мной и Надисом Салавди, поверь мне. Я хожу к нему совершенно добровольно. И получаю удовольствие от того, что происходит между нами, - неожиданно для себя закончил он, - Мне это необходимо.
Даже более чем необходимо, это придает хоть какую-то определенность тому, что я нахожусь здесь. Без этих ночных прогулок, я бы просто сошел бы с ума. Интересно, а Салавди об этом знает? Что-то мне подсказывает, что он, по меньшей мере, догадывается…
Ясмали печально улыбнулся.
- Не надо. Ты не должен оправдываться передо мной. Меня это не касается, просто… не надо мне лгать, ладно? Я слишком хорошо знаю, что это такое. От этого нельзя получать удовольствие.
Гвейлин подавил вздох.
Разговор зашел не туда. Сам виноват. Расслабился…Да он чует ложь даже там, где ты сам ее не видишь! Надо срочно исправлять положение, а то наутро весь Дальвен будет в курсе, что наместник принуждает посланника из Калойканта разделять с ним ложе. А ведь он не принуждает, что самое смешное…
- Ясмали, послушай меня. Мы с Салавди ведь не единственная пара в Дальвен, так? Неужели ты думаешь, что и все остальные…
- Я не знаю про остальных, - упрямо мотнул головой Ясмали, - я знаю про тебя. Возможно, если делать это добровольно…
- Я и делаю это добровольно!
- Но твое сердце в слезах, - беспомощно произнес мальчик.
- Да, но…Но это совсем по другой причине, - теперь Гвейлин уставился на свои руки, - я же говорил, у меня есть причина сожалеть, я…Мы…я расстался с любимым, и…
- Ты?!
Идиот! Теперь он решит, что Салавди тебя разлучил!!! Ты вообще думаешь, что говоришь?!
- Погоди! Дай договорить. Мы сначала расстались, а уже потом я согласился уехать. Вот. - Гвейлин устало оттер ладонью вспотевший лоб.
- Ты любишь его? Любишь до сих пор, да? – Ясмали подался вперед и робко коснулся пальцами руки лесного эльфа.
- Люблю, - не стал отпираться тот.
- А он…
- Он? Говорил что любит.
- Вам не дают быть вместе? – нахмурился Ясмали. Подобное случалось настолько редко, что он вправе был усомниться.
- Да нет, почему? Если бы мы уехали из Калойканта…ну к нему, то все были бы только рады…
- Я не понимаю.
- Что?
Гвейлин встряхнулся, отгоняя призраков прошлого. Ясмали смотрел на него круглыми от удивления глазами.
- Ты его любишь, он тебя, никто не мешает вам быть вместе…Почему тогда вы расстались?
Действительно, почему? Интересно, а можно ли объяснить то, чего сам не понимаешь?
- Дело в том что…как бы тебе объяснить…Понимаешь, когда я уезжал, я считал, что поступаю правильно, но теперь…теперь я в этом уже не так уверен и…
- Ты сам уехал? Оставил его? Но, почему?
- Потому что я не верил, что он действительно любит меня. Потому что считал, что такая любовь не продлится долго, - грустно усмехнулся лесной эльф.
Вот и поговорили. Вместо того чтобы разубеждать его, мне пришлось выворачивать собственное сердце…и почему мне кажется, что я все сделал правильно?
- Слушай, - Гвейлин глубоко вздохнул, - Это – уже в прошлом и это, мои проблемы. Я ведь зачем пришел к тебе – не волнуйся за меня с Салавди, в том что происходит нет принуждения.
Ясмали скептически посмотрел на него: и когда ты перестанешь мне врать? – вот что было ясно написано на его лице. Гвейлин начал раздражаться.
В конце концов, а почему один я должен оправдываться? Почему я вообще должен это делать? Хорош Салавди, нечего сказать, сунул меня к мальчишке – объясняйся, а сам умыл руки. Ну уж нет!
- Не веришь? Ладно, - решив, лесной эльф вскочил на ноги и потянул Ясмали за собой, - пойдем, я кое-что покажу тебе.
***
- Надоело! – раздался из соседней комнаты обиженно-звенящий вопль.
Ренфарн гибко потянулся в кресле и встал посмотреть, что же случилось на этот раз. Он даже не гадал что именно, по опыту зная, что ожидать можно чего угодно, но все равно это окажется чем-нибудь другим. Хотя в данном случае десять против одного, что Айри опять достали уроки. В Доухан, где к эльфам в общем привыкли и не считали диковинкой, к Айри не было никакого снисхождения и если Тай, обучающий его азам целительства, еще мог найти к Заринелю подход, то остальные учителя пошли по пути наименьшего сопротивления. Устав искоренять погромы в своих классах, они просто стали почти все задавать эльфу на дом и опрашивать его отдельно. Разумеется, бойкому и общительному Айри это было совсем не по душе.
Ренфарн оказался прав в своих догадках. Едва он открыл дверь, как в его направлении со свистом пролетел увесистый фолиант и смачно ударился о косяк в сантиметре от его головы.
- Надоело! – заявил взъерошенный Айри уже конкретно Ренфарну.
- Что надоело? - меланхолично спросил Рэнф, поднимая злополучный том.
- Все! А вот это – в особенности!
Ренфарн посмотрел на обложку: «Жизнеописание Триады. История возникновения клана»
- Понимаю тебя, - уже более сочувственно сказал он, - Мне в свое время эта книга тоже казалась ужасно скучной. Но прочитать ее необходимо. Ведь должен же ты знать, где и зачем ты учишься.
- Ты говоришь как учитель, - скривился эльф, - а у меня от этой книжки уже зубы болят, - пожаловался он, - Рэ-э-э-энф! Расскажи мне все своими словами, а? А то мне завтра надо отвечать, а я еще ничего не выучил. У меня сил нет читать эти скучные буквы!
Ренфарн открыл было рот, чтобы возразить, но Айри предвидя его действия, быстро-быстро скорчил печально-просящую мордочку и зашмыгал носом.
- Ну Рэ-э-э-энф…Ну пожа-а-а-алуйста…А то я переучусь, заболею и умру, так и знай, - на всякий случай пригрозил он.
- От такого еще никто не умирал. Ладно, ладно, я расскажу.
Заринель моментально просиял, резво втолкнул Ренфарна в кресло, прыгнул к нему на колени, поерзал как следует, устраиваясь поудобнее и своротив при этом груду книг со стоящего рядом столика, и, наконец, объявил:
- Рассказывай!
- Всю книгу?! – ужаснулся воин.
- Нет не всю. Вот это, - и эльф раскрыл книгу на варварски загнутой странице, - Вот.
- «Распределение власти в клане. Три ветви Триады», - прочел Рэнф, - Хммм… Ну ладно. Короче – в начале Триада была обычным кланом, где почти все члены были наделены Даром, – начал он. Заринель тут же зевнул, - Потом клан рос, к нему стали присоединяться другие Отмеченные, места всем в Цитадели не хватало, были построены Крепости, но мы так и остались кланом, где все воины вроде члены одной семьи. Да только управлять такой семейкой непросто. В самом начале, говорят, было три брата, которые правили сообща. С тех пор так и повелось, что кланом управляют трое – Триада – три ветви. И герб у нас такой.
Ренфарн показал на обложку книги, где в золотом овале красовалось изображение стилизованного дерева. Треть ветвей у него были покрыты белоснежными бутонами, треть просто зелеными листьями, а треть – голые, словно розги.
- Самая большая ветвь, это воины. Они «защищают и приумножают славу и богатство клана» - процитировал Ренфарн.
- А я думал, что воины это все в клане, - задумчиво проговорил Айри, - Разве не так?
- Остальных просто слишком мало. Есть еще Ищущие. Ветви с бутонами это их знак. Это люди, что помимо основного Дара наделены способностью видеть его в других. Даже если ты не знаешь, что ты отмечен Даром, Ищущий может распознать его и вовремя предупредить тебя. Ведь Дар зачастую просыпается неожиданно и может угрожать как носящему его, так и другим людям. Ищущие ездят по всем княжествам, их очень уважают не только в Триаде, но и за ее стенами. Жаль только, что их очень мало…Обычно они носят на груди вот такой знак.
И Ренфарн показал на страницу, где были изображены два медальона. На одном из них была ясно видна ветвь с нераспустившимися бутонами.
- Простые воины медальонов не носят, только браслеты.
- Ясно, - довольно кивнул Заринель, - А это что? – и он ткнул пальчиком в соседнюю картинку. Там тоже был нарисован медальон. На этот раз в виде широко открытого глаза.
- А это третья ветвь. Наблюдатели. Это самые сильные и преданные клану воины. По крайней мере, так оно должно быть. Ведь члены клана далеко не слабы и если кто-то вздумает нарушать законы – в Триаде или за ее пределами – его мало кто сможет остановить. Так что с самого начала была собрана группа воинов, которые «наблюдали» за остальными. Считается, что они стараются скорее предотвратить что-либо, чем разбираться с последствиями. Это – самая закрытая часть Тирады. Они подчиняются только своим старшим и более никому. А те – только главам Триады. Их тоже очень мало…
- И ты их очень не любишь, - закончил за него Заринель, весь рассказ, внимательно следивший за лицом воина.
- Да, - согласился тот, - Совсем не люблю. Мне в одной комнате с ними находиться противно…И я не хочу об этом говорить.
- Хорошо, - согласился Айри. Он уже был и сам не рад, что затеял все это. – Ладно, я все понял…И вообще я переучился. Мне срочно требуется отдых! – заявил он, вскочив с колен Ренфарна и подталкивая воина к спальне.
Ренфарн же настолько погрузился в себя, что очнулся только лежа на кровати. Догадавшись в чем дело, воин благодарно улыбнулся довольному удачным маневром эльфу и, отметая старые мысли, притянул его в объятья.
Все было очень хорошо. Как и всегда. Одно только слегка насторожило Айри. Еще в самом начале, когда оба спешно избавлялись от одежды, Рэнф вдруг прижал его к себе и прошептал что-то вроде «Не отдам. Больше не посмеют, крысы…» но потом быстро отпустил и больше к этому не возвращался.
***
Оторопев от неожиданности, Ясмали послушно шел за Гвейлином из своей комнаты, вниз по коридору, вверх, опять вверх, стараясь только не слишком запинаться на поворотах.
- Ты не веришь мне, - говорил на ходу Гвейлин. – Салавди сказал, что не поверишь ему. Но возможно мы оба сможем убедить тебя. В противном случае - я умываю руки.
С этими словами Гвейлин буквально втолкнул Ясмали в покои к Салавди.
Наместник Дальвен, никак не ожидавший гостей, запахнув плотнее халат, удивленно поднялся с кресла.
- В чем дело?
- В том, что мне, увы, не поверили, - Гвейлин отпустил, наконец, Ясмали и прошел вперед.
Ясмали остался стоять у дверей, до него только сейчас дошло куда они, собственно говоря, пришли и теперь он, и хотел бы вернуться обратно к себе, но не мог, так как, оказавшись в покоях наместника, он мог уйти оттуда только с его разрешения.
- И теперь боюсь, нам обоим придется, как-то объяснить ему, что в том, что происходит здесь, нет никакого принуждения, - развел руками Гвейлин.
При слове «принуждение» глаза Салавди потемнели, шагнув вперед, он с удивлением переводил взгляд с одного эльфа на другого.
- И как мы…объясним? – наконец спросил он.
- Я думаю, что-нибудь придумаем, - протянул Гвейлин. И пользуясь тем, что он стоял к Ясмали спиной, откровенно облизнул губы.
Только железная выдержка ледовых позволила наместнику не поперхнуться. На миг ему даже показалось, что к нему в покои ворвался другой эльф, а вовсе не Гвейлин. Сглотнув удивление, он недоверчиво обнял лесного эльфа за талию и только плотнее сжал объятья, когда тот неожиданно легко закинул руки ему на плечи.
- Ладно, - и, отметая сомнения, Салавди наклонился, накрывая губы лесного эльфа своими.
Пару секунд Гвейлин послушно стоял на месте, потом понял, что наместник собирается лишь имитировать поцелуй не больше.
Э, нет! Шагнул в чащу – не оглядывайся на тропу.
Гвейлин резко выдохнул в рот ледового и, воспользовавшись тем, что тот на миг приоткрыл его, смело скользнул языком между его зубами. Прикоснулся – будто ужалил, отпрянул, потом еще раз, уже более медленно, пробежался, легко касаясь, вдоль кромки зубов и опять погрузился внутрь, лаская, заигрывая, принуждая отвечать…
И Салавди ответил, не смог не ответить. С приглушенным стоном он крепче прижал к себе Гвейлина, перехватывая инициативу и заставляя его откинуть голову назад, рассыпав по плечам безнадежно испорченную прическу.
Они целовались жадно, неистово, забыв о том, где находятся и, ради чего вообще была затеяна эта безумная демонстрация. Почувствовав горячие ладони, скользящие по его телу, не обремененному ничем кроме темно-синего халата, Салавди принялся стаскивать одежду с лесного эльфа, уже не удивляясь, что тот не стоит прежней безвольной куклой, а наоборот помогает ему, подгоняя нетерпеливыми стонами и вздохами. Вскрикнув, когда дерзкие пальцы лесного сильно сжали его соски, Салавди дернул Гвейлина на себя, впился в губы, а потом кинул на постель, что стояла за ними. И замер, смакуя представшее пред ним зрелище.
Обнаженный, раскинувшийся на пушистых шкурах постели, в обрамлении собственных волос, словно в озере расплавленного золота, с полыхающими зеленым пламенем глазами и потемневшими от поцелуев губами, Гвейлин был настолько хорош, что мог сейчас заполучить кого угодно, выказать любое желание и Салавди исполнил бы его. Но в данный момент лесного эльфа снедало только одно.
- Иди ко мне, - выдохнул он, и Салавди чуть не застонал, столько страсти прозвучало в его голосе.
Краем сознания оба скорее почувствовали, как хлопнула входная дверь и, мир перестал существовать для обоих. Осталось только жаркое, испепеляющее пламя, разметавшее их по постели, сжигающее дотла, и был только один способ освободиться от его голода. Страсть. Животная, необузданная страсть, что заставляла их трижды менять позу пока оба не получили долгожданного облегчения.
***
- Тебе нравится?
Заринель вертелся перед большим, в полный рост зеркалом, безуспешно пытаясь рассмотреть себя со всех сторон разом.
Ренфарн послушно посмотрел, невольно любуясь точеной фигуркой любимого. В Доухан Заринель буквально расцвел. Все время, что не было занято уроками, он проводил на свежем воздухе, без устали носясь верхом по окрестным лесам и полям, что радовали глаз сочной зеленью не в пример строгому и холодному окружению Цитадели. Облазав всю округу, Заринель завел кучку знакомств и окончательно пришел в себя. Лесные эльфы не загорают на солнце, но кожа Айри, благодаря генам равнинных родственников, приобрела густой сливочный оттенок, а волосы неожиданно порыжели, отчего он только похорошел.
Именно волосы и были сейчас в центре его напряженного внимания. Вернувшись из города, где он теперь нередко проводил большую часть свободного времени, несмотря на все беспокойство Ренфарна, Айри помимо вороха свежих впечатлений принес еще и новую прическу. Раньше заканчивающаяся ровной линией, его грива теперь, по новой моде спадала прямым клином, и он весь извертелся, пытаясь сообразить, идет ему это или он в очередной раз сглупил.
- Так нравится или нет?
- Очень… - Ренфарн прокашлялся, глядя вовсе не на волосы, так как Заринель решил устроить «смотрины» не обременяя себя одеждой, - очень нравится.
- Фу! – эльф топнул ножкой, - Я серьезно спрашиваю!
- А я серьезно отвечаю.
- Нет. Когда ты так смотришь, тебе все что угодно понравится! Даже…даже если я обреюсь налысо и покрашу голову красной краской!
- Только… - задохнулся волк, - Только попробуй!
Заринель звонко расхохотался, а потом серьезно посмотрел на него.
- Нет. Что ты. Я никогда не отрежу волосы.
Ренфарн с облегчением выдохнул и, шагнув вперед, притянул Айри к себе, оттаскивая его, наконец, от зеркала.
- Это – хорошо, - шепнул ему в макушку он, - А то я уже испугался.
- Не бойся, - приглушенно фыркнул Айри, - Эльф скорее правую руку себе отрежет, чем волосы…
- Да? А почему так?
- Ну, обычай…Ты понимаешь, если эльф без руки, то самое страшное, что его ждет – это сочувствие. А без волос…лучше сразу повеситься. Никто ничего не скажет, но отношение…изменится. Раньше, очень давно, это как-то было связано с магией. Сейчас – просто традиция. Но, очень сильная. Так что – он запрокинул назад голову и улыбнулся любимому, - я никогда не отрежу волос.
- Очень хорошая традиция, - руки Ренфарна зарылись под пышную гриву и принялись ласкать нежную кожу спины эльфа, многообещающе спускаясь все ниже, - Мне нравятся твои волосы…
- Только волосы? – лукаво спросил Айри, возясь с пряжкой его ремня.
- Не только, - хохотнул волк, опрокидывая маленького искусителя на мягкий ковер – Не только… - повторил он, прихватывая губами кожу над тонкой косточкой ключицы Айри, - Ты мне весь нравишься, целиком. И каждая часть по отдельности, - между поцелуями горячо заверил он.
Заринель счастливо рассмеялся и тут же нетерпеливо заерзал, напоминая волку, что сам он так и не разделся.
- Солнышко мое… - шепнул в точеное ушко воин, - Мое маленькое рыжее солнышко…
***
Вставать с ковра совершенно не хотелось. Наоборот хотелось проваляться на нем как можно дольше, просто обнимая друг друга. Что Ренфарн с Айри, собственно говоря, и делали.
- Если волосы для лесных так важны… - протянул Ренфарн, крутя в пальцах пойманную в плен рыжую прядку, - то представляю насколько Гвейлин…ну, я имею в виду, ТАКИХ волос я еще не видел.
- Нет, - Заринель скинул с себя ногу волка и устроился удобнее, - не представляешь. Таких как у него давно не было. Они – идеальны. Точно как и должно быть у лесного эльфа. То, что он уехал в Дальвен – большая потеря.
- Но он же вернется, в конце-то концов, - опять притискивая к себя любимого, возразил волк, – подпишут договор и…
- Ты думаешь, вернется? – Заринель стукнул воина кулачком в грудь, отвоевывая себе право лежать так, как ему удобно, - Я сомневаюсь.
- Почему? – волк с сожалением разомкнул руки и потянулся, готовясь встать.
- Ну…не знаю. Чувствую. Гвейлин - не представляешь какой гордый. А Калойкант близко к Доухан, так что…Вот если бы Серин хоть что-то сделал…ну написал ему, например, то тогда…А так… - Заринель тоже встал и сам прильнул к Рэнфу, словно это они расставались, - Рэнф…ты поговори с Серином, а? Он как приехал, еще больше больной стал. Плохо ему.
- Он не больной, солнышко, - Ренфарн мягко взъерошил и без того спутанную гриву любимого, - Он скорее выздоравливает. Но – ты прав. Пора с ним поговорить.
